13 октября 2007 года на 72-м году жизни умер Геннадий Дмитриевич Новожилов.

Легенда «Союзмультфильма». Аниматор, заработавший славу «второго Дежкина». Признанный профессионал, на взлете карьеры разочаровавшийся в анимации и в начале 1960-х покинувший ее.

Неподражаемый мастер книжной и журнальной графики. Блистательный иллюстратор. Виртуоз графического портрета. Замечательный прозаик и эссеист.

Если рассказывать о нем только как о художнике, то остается ощущение недоговоренности, незавершенности образа. Не вырисовывается масштаб. Потому что Новожилов – нечто большее, чем Художник.

Он имел два высших удовольствия в жизни – рисование и чтение. Говорил, что, если бы была возможность, занимался бы только этим.

Имел (и имеет) своих «фанатов», наверное, почти во всех крупных городах страны.     Поклонники Стругацких до сих пор охотятся за экземплярами журнала «Юность» с иллюстрациями Новожилова к «Отелю «У погибшего альпиниста»», а В.Н.Войнович не представляет, кто мог бы точнее его изобразить Чонкина.

Он не мелькал «в свете», не примыкал к «тусовкам». Отчаянно сопротивлялся попыткам организации персональной выставки. Называл себя «немного рисующий». Лишь незадолго до кончины стал лауреатом премии Союза Журналистов Москвы. Зато безоглядно восхищался талантами и способностями друзей.  

Не вступил ни в Союз художников, ни в Союз кинематографистов. Не имея высшего образования, был человеком высочайшей Культуры и одним из самых востребованных художников Москвы. Его знание материала порой превышало таковое у автора, чей текст он иллюстрировал. Часто сам подсказывал журналисту тему и материалы для эссе, когда тот оказывался в затруднении.

Был «нарасхват». Получал постоянные приглашения из редакций журналов и газет, издательств, киностудий – игровых и анимационных…  

В кино старался не возвращаться, хотя тянули изо всех сил. Несмотря на то, что были и «Случай в квадрате 36-80» на «Мосфильме», и анимационные «Похождения Чичикова», «О рыбаке и рыбке», «Девочка и крот», соглашался на такие предложения крайне редко. А когда соглашался, оставался недоволен результатом. Его видение материала всегда было оригинальнее и глубже. Он не считал ни анимацию, ни кинематограф высоким искусством, и тем не менее иногда проговаривался о соблазне сделать фильм самому.

Когда вышли его авторские «Русские сказки для детей и взрослых», - его уже мучило, что все традиционно отзываются, прежде всего, об иллюстрациях, не замечая текстов. То есть оценивают, «КАК», а не «ПРО ЧТО»… А ведь первоначальное название книги было – «Очень русские сказки». И не случайно.

Он не дождался выхода своей последней книги. Его проза будет по-настоящему прочитана уже без него. И когда нам захочется сказать слова благодарности за то, что он сделал, мы не найдем – кому.

На его поминках говорилось многое. О его скромности, отзывчивости, благородстве, порядочности. О неподражаемом новожиловском юморе. О начале пути – учебе в МСХШ, работе на «Союзмультфильме», где его называли «итальянским мальчиком», о поголовной влюбленности в него…

Все это правда. И все это – «мимо». Мимо главного.

Что же в нем главное – для меня, лично?

Для меня Новожилов прежде всего – человек Великой Совести.

Я узнал о его уходе одним из первых. И еще долго пытался привыкнуть к мысли, что его больше нет. Старался осознать, кого я потерял. И понимал: одного из самых близких людей. Может быть, самого близкого.

Мы с ним часто беседовали об очень сокровенном. Конечно, были люди, знавшие его и дольше, и лучше, и ближе. Я был не единственным, с кем у него были доверительные отношения. И в моей судьбе есть еще люди, которые мне дороже жизни. Но с кем бы и когда бы я ни делился наболевшим, никто не откликался с таким Пониманием и Сочувствием, как Геннадий Дмитриевич. И я не сомневаюсь, что был в этом не одинок. Мне становилось стыдно: уж кому-кому, а не ему меня утешать… Ему, прошедшему онкологию, испытавшему гонения и запрет на публикации,  перенесшему на своем пути столько, сколько мне и не снилось. Мне это мучительно напоминало мою любимую новожиловскую сказку – «Битый небитого везет», ту, где смех сквозь слезы. Но он не мог иначе.

Он был человеком, несшим в себе боль и излучавшим свет. Человеком, пропускавшим через сердце все – радости и беды свои, своих друзей и близких, всю Россию и «печальную планету Земля». Он чувствовал, что «остатние времена» уже наступили, и Конец Света пришел, только мы его не заметили. И длиться он может бесконечно. И это было тоже его, Личное.

Образом Рая для него были чистота, уют, порядок, домашнее тепло, свет в окне, свежезаваренный чай… А образом Ада – Хаос, который неуклонно множился и надвигался снаружи.

Не только своим творчеством, но самим своим существованием, своим присутствием в этом мире он сокращал территорию Ада и расширял территорию Рая.

Нам будет очень не хватать его тепла.